Самый древний механизм спасения от чужих зубов – реакция «бей или беги».
Понятие «бей или беги» ввел в 1929 году американский психофизиолог Уолтер Кеннон. Позже ученые добавили в эту цепочку реакций на опасность еще два звена: замри – бей – беги – сдавайся.
Для того, чтобы не стать чьим-то обедом, животные за миллионы лет эволюции научились не только давать ответный бой или убегать. Они обзавелись защитным снаряжением. Одни спрятались под прочным панцирем, другие отрастили иголки, третьи пропитались ядом.
Но всегда найдется кто-то хитрый, кто сумеет расколоть панцирь, найти среди колючек незащищенное мягкое брюшко, научится вырабатывать антидот. Более того, для некоторых смертельный яд становится лакомой приманкой.
Рыба фуга для того, чтобы ее не ели, пропитала свою кожу и внутренние органы сильнейшим нейропаралитическим ядом тетродоксином, который смертельно опасен и от которого не существует противоядия. Но дельфины сказали: Если не глотать, жевать аккуратно и по чуть-чуть, то ничего не будет.
Жуют дельфины рыбу-фугу и других ядовитых иглобрюхих рыб всей стаей по кругу. Пожевали, получили свою дозу нейротоксина, поймали кайф и передали «косяк» товарищу.
Муравьи для защиты своей жизни научились кусаться и впрыскивать муравьиную кислоту. Сильнейший яд. В концентрированном виде эта кислота вызывает ожоги, разрушает ткани. Но птицы выяснили (каким образом – неизвестно, наверное, эмпирическим путем), что муравьиная кислота обладает еще и психотропным эффектом.
Если сесть на муравейник, развесить крылья, распустить перья, то муравьи накинутся всей толпой, облепят с головы до кончиков пальцев, начнут кусать и впрыскивать кислоту. Пока кусают, можно кайфовать, а после сеанса – пообедать, склевать с себя обессиленных атакой муравьев.
Наркотическая зависимость птиц от муравьиной кислоты называется мирмекомания.
В мире фауны таких примеров – как надежной защиты от поедания, так и провальных миссий, — великое множество.
А что происходит в мире флоры?
Ведь бедные растения не могут убежать или дать отпор. Есть ли у них какие-то способы не стать чужим обедом?
Те же самые, что и у животных: прочный панцирь, колючки, яд.
И те же самые баги, увы.
Кора – отличная броня. Но только до тех пор, пока она цела. А потом приходит какой-нибудь древоточец, прогрызает в коре дыру, и все – никакой защиты. Вслед за древоточцем через эти проходы кто угодно может залезть внутрь, добраться до древесины.
Даже грибы, которые деревьям дальние родственники, наживаются на беде: селятся в прорехах на коре, прорастают корнями в волокнистую древесину, отбирают у дерева влагу и питательные вещества.
Дерево пытается защищаться, выделяет смолу – камедь, живицу, канифоль, каучук — заделывает дыры в коре. А толку-то. Паразиты уже внутри, на свободу они себе новые ходы прогрызут.
Иглы, колючки и шипы защищают растения только от новичков-слабаков. Опытным едокам все эти колючки, что слону дробина.
Вот, например, у джантака колючки по 2-3 сантиметра. А у верблюда, который эту колючку ест, ротовая полость изнутри выстлана очень жесткими буграми и шишками. И как бы джантак не защищал свои вкусные стебли и плоды-стручки колючками, верблюд все равно до своего сытного обеда доберется, а на десерт получит сладкую манну.
Стебли верблюжьей колючки выделяют сладкое вещество, которое называется манна. Долгое время считалось, что это сладкая роса, которая падает с неба, а не сироп собственного производства.
Африканская акация, спасая свои нежные листья, отрастила себе огромные шипы. А жирафы, стремясь добраться до любимого лакомства, отрастили себе длиннющие языки. И искусно обрывают листья акации, протискиваясь между шипами своими полуметровыми(!) языками.
Малина, шиповник, крыжовник оснастили свои стебли мелкими шипами. И думали, что через такой частокол ни одна мягкотелая гусеница не проберется, не долезет до листьев и плодов.
Не доберется, если будет ползти снизу. Но родители этих гусениц – летающие садовые вредители – позаботились, о потомстве. Всего-то и нужно, отложить яйца прямо на листьях. И никакие шипы деткам-гусеницам не страшны, они рождаются, считай, прямо на накрытом к обеду столу – ешь, не хочу.
Некоторые растения, грибы и лишайники, защищаясь от поедания, научились вырабатывать токсины. Самые разнообразные. От стрихнина до цианида. А также алкалоиды: никотин, кокаин, морфин, атропин, эфедрин и так далее, и далее.
Но совершенно не учли, что их опиаты и каннабиноиды схожи по своему химическому составу с эндогенными морфинами и эндогенными каннабиноидами, которые вырабатывают почти все живые организмы, включая дрожжи и простейших одноклеточных.
Эти химические вещества (эндорфины) еще называют внутренними наркотиками, они часть системы вознаграждения.
Награду, как известно, можно получить только за что-то хорошее и в небольших дозах. Мозг здесь действует по принципу: заработал – получи, не заработал – иди мимо.
А растения, по сути, предоставляют животным доступ к наркотикам в неограниченном количестве и без всяких справок о заслугах.
— Оооо! – сказали звери. – Дурь даром без розовых рецептов? Дайте две!
Среди животных достаточно много наркоманов. У некоторых развивается тяжелая зависимость, которая приводит их к гибели (все как у людей).
Вот, например, снежные бараны, которые живут в Скалистых горах Канады, разведали, что один из видов лишайников содержит наркотические вещества.
Лишайник этот очень редкий и медленнорастущий. Пропитав себя алкалоидами, лишайник надеялся, что тем самым избежит угрозы полного исчезновения с лица гор. Но просчитался. Бараны уничтожают его подчистую, сгрызая с камней. И потом еще трутся мордами о место, где рос лишайник, раздирая в кровь губы и десны.
Или лошади. Они, не в пример баранам, животные с высоким интеллектом. Но подсаживаются на лошадиную марихуану астрагал и совершенно теряют ̶ч̶е̶л̶о̶в̶е̶ч̶е̶с̶к̶и̶й̶ ̶ лошадиный облик.
Астрагал – это растение семейства бобовых, содержит токсичное вещество кумарин, по действию похожее на марихуану, и селен, по действию похожий на мышьяк. Кумарин наркотик не только для лошадей. Кролики, крысы, мыши, собаки также могут на него подсесть. В небольших дозах кумарин содержится в ветпрепаратах, как успокоительное.
Попробовав однажды астрагал, лошади попадают в сильнейшую зависимость. Они перестают есть нормальный корм, на всех пастбищах выискивают только эту травку. Очень быстро слепнут, худеют, теряют интерес к жизни и, в конце концов, погибают от нейротоксического отравления.
Наши домашние кошки кайфуют от котовника – кошачьей мяты. Но в котовнике никакой наркоты нет, это для кошек, скорее, выпивка. Поэтому привыкания не происходит. Нанюхались, побуянили, подрались, проспались и все.
У крупных диких кошек выбор дури больше. И они часто становятся наркоманами. В Южной Америке растет дикая лиана Banisteriopsis caapi, которую называют Лозой духа. Она содержит психоактивные алкалоиды. Для разных мелких листогрызов это прекрасный отпугиватель. А вот для млекопитающих – галлюциноген.
Ягуары, пожевав Лозу духов, ведут себя, как наши кошки после котовника.
Думала ли лиана, что защитившись от мелких вредителей, она привлечет гораздо более крупных?
Млечный сок опиумного мака – то же самое что молочайное молочко или смола деревьев. «Лечебная повязка» на порезы. Плюс отпугиватель для мелких шестилапых вредителей. Но скольких двуногих и четвероногих наркоманов мак привлекает этим соком, содержащим опиаты, не сосчитать!
Опиумный мак клюют птицы, едят овцы и кенгуру валлаби.
В Австралии опиумный мак выращивается в огромных количествах — легально, в медицинских целях. На фармакологическом рынке опиатов половина мирового объема из Австралии.
Валлаби приходят (припрыгивают) на опиумные поля и обгрызают головки мака до полной потери ориентации. Пытаясь выбраться на свободу, они бродят по полю, вытаптывая концентрические круги, похожие на место приземления НЛО.
Список животных-наркоманов, попавших в тяжелую зависимость из-за своей еды — растений, грибов и лишайников, — огромен.
Тут и коалы-наркоманы, которые едят листья эвкалиптов и постоянно находятся под кайфом. И северные олени, подсевшие на мухоморы. А что творится с голубями, если им повезет найти поле конопли. Ужас.
Но можно ли винить в этом растения, которые всего лишь пытались защитить свою жизнь, не имея возможности бить или убегать.
Никому не нравится, когда его едят!